Том 18. Избранные письма 1842-1881 - Страница 25

42. И. И. Панаеву

1855 г. Июня 14. Бельбек.

Милостивый государь Иван Иванович!

Поверите ли, что я должен переломить стыд, который испытываю, чтобы взяться за перо и писать вам. Мне стыдно, что я жив и здоров, что только одно, ежели бы было наоборот, могло бы служить извинением молчанию на 3 письма ваших и на письма, столь любезные, волнующие меня и иногда, в минуты самолюбивого заблуждения, заставляющие верить в талант и значение мое в литературе, которое, признаюсь, мне бы очень хотелось иметь. На вопросы ваши в предыдущем письме отвечаю по пунктам. 1) Деньги за «Отрочество» я получил. 2) Присылать мне и деньги и книги по старому адресу в Главный Штаб, 3) и за каждую статью отдельно. На мое несчастье, я обещал вам слишком много — сотрудники мои ленились, когда я был в Севастополе; теперь же с месяц, как я уехал, ничего не знаю о их статьях. Сам я был болен, но, несмотря на то, надеюсь, что дня через 3 пошлю вам «Рассказ юнкера» — довольно большую статью, но не Севастопольскую, а Кавказскую, которая поспеет к VII книжке. Верьте, что мысль о военных статьях занимает меня теперь столько же, сколько и прежде, и я на днях поеду в Севастополь с тем, чтобы подгонять Ростовцева и Бакунина и взять у них статьи, ежели они готовы; но действительность слишком богата событиями, чтобы у кого-нибудь оставалось время для мысли. За себя я все-таки вам отвечаю — по статье каждый месяц, — за других не наверное. Адрес мой все тот же и все-таки через курьеров, ежели вы устроили это. Ежели Тургенев в Петербурге, то спросите у него позволения на статье «Рассказ юнкера» надписать: посвящается И. Тургеневу. Эта мысль пришла мне потому, что, когда я перечел статью, я нашел в ней много невольного подражания его рассказам.

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть ваш покорный слуга

гр. Л. Толстой

Бельбек, 1855 г., июня 14.

43. И. И. Панаеву

1855 г. Июня 16. Буюк Сюрень.

Милостивый государь Иван Иванович!

Чтобы сдержать свое обещание и прислать вам «Рассказ юнкера» для 7-ой книжки «Современника», посылаю его вам непереписанным в немножко непрезентабельном виде. Вы заметите, однако, что, несмотря на перемарки, все очень четко и ясно. Я очень боюсь, чтобы вы не приняли небрежность переписки за небрежность сочинения, напротив, ни один рассказ мне не стоил столько труда и времени, поэтому <…> ли бы были исключены, уничтожили бы весь смысл рассказа, хотя то, что он мне стоил много времени, нисколько не доказывает мне его достоинства; напротив, он мне кажется очень сомнительным, и так как я его никому не показывал, то мне очень интересно будет узнать о нем ваше мнение, которое и прошу вас очень поскорее сообщить мне и совершенно откровенно. Следующий рассказ будет Севастопольский. Он немного не поспеет к VII книжке, о чем я весьма жалею, тем более, что вы в примечании к моей статье обещали современные статьи, тогда как я обещал только военные. Как бы то ни было, ежели вы найдете рассказ этот в настоящем виде стоящим печатания, печатайте, ежели нет, пришлите мне его обратно. Затем с нетерпением ожидая вашего ответа, с совершенным уважением имею честь быть <…>

16 июня 1855.

Буюк Сюрень.

44. С. Н. Толстому

1855 г. Июля 3. Позиция на р. Бельбек. Г-ну поручику стрелкового императорской

фамилии полка графу Толстому

Начальника Горной артиллерии Южной армии и морских и сухопутных сил, в Крыму расположенных, артиллерии подпоручика и кавалера графа Толстого

Рапорт.

Вследствие продолжительного молчания вашего и моего сиятельства имею честь почтительнейше донести, что сие обоюдно было весьма глупо, и что я с своей стороны намерен исправить сию ошибку и впредь не впадать в оную, о чем покорнейше прошу и ваше сиятельство.

Начальник Горной артиллерии подпоручик

граф Толстой.

№ 54

3 июля 1855 г.

Позиция при р. Бельбек.

Хотел было не писать больше ничего, с тем, чтобы только узнать, где ты (хотя я знаю, что ты был в Суздале, но должен был перейти в Петербург, а сам хотел ехать в Пирогово), но потом вообразил себе, как ты бы обозлился и несколько раз назвал бы меня — «самым пустяшным малым», но главное, что самому захотелось рассказать и расспросить кое-что, хотя и сильно сомневаюсь, дойдет ли и когда к тебе это письмо. Хотя ты верно знаешь через наших, где и что я делал, повторю тебе свои похождения с Кишинева, тем более, что, может быть, для тебя будет интересно то, как я их рассказываю, а поэтому ты узнаешь, в какой я фазе нахожусь — так как уж видно моя судьба всегда находиться в какой-нибудь фазе. Из Кишинева 1-го ноября я просился в Крым, отчасти для того, чтобы видеть эту войну, отчасти для того, чтобы вырваться из штаба Сержпутовского, который мне не нравился, а больше всего из патриотизма, который в то время, признаюсь, сильно нашел на меня. В Крыму я никуда не просился, а предоставил распоряжаться судьбой начальству; меня прикомандировали к батарее в самый Севастополь, где я пробыл месяц весьма приятно, в кругу простых добрых товарищей, которые бывают всегда особенно хороши во время настоящей войны и опасности. В декабре нашу батарею отвели к Симферополю, и там я прожил полтора месяца в удобном помещичьем доме, ездил в Симферополь танцевать и играть на фортепьянах с барышнями и охотиться на Чатырдаг с чиновниками за дикими козами. В январе опять была тасовка офицеров, и меня перевели в батарею, которая стояла на горах в 10 в. от Севастополя на Бельбеке. Там j’ai fait à la connaissance de la mère de Кузьма, самый гадкий кружок полячишек в батарее, командир, хотя и доброе, но сальное, грубое создание, никаких удобств, холод в землянках. Ни одной книги, ни одного человека, с которым бы можно поговорить. И тут-то я получил 1500 рублей, на журнал, который уж был отказан, и тут-то я проиграл 2500 рублей и чем доказал всему миру, что я все-таки пустяшный малый, хотя предыдущие обстоятельства и могут быть приняты comme circonstances atténuantes, все-таки очень, очень скверно. В марте стало теплей, и приехал в батарею милый отличный человек Броневский, я стал опоминаться, а 1-го апреля батарея во время самого бомбардирования пошла в Севастополь, и я совсем опомнился. Там до 15 мая, хотя и в серьезной опасности, т. е. по 4 дня через 8 дней дежурным на батарее 4-го бастиона, но весна и погода отличная; впечатлений и народа пропасть, все удобства жизни, и нас собрался прекрасный кружок порядочных людей, так что эти полтора месяца останутся одним из самых моих приятных воспоминаний. 15 мая Горчакову или начальнику артиллерии вздумалось поручить мне сформировать и командовать горным взводом на Бельбеке — 20 в. от Севастополя, чем я чрезвычайно до сих пор доволен во многих отношениях. Вот тебе общее описание, в следующем письме напишу подробнее о настоящем.